Первые находки трапециевидных привесок с «трезубом» относятся к последнему тридцатилетию XIX в. и вот уже на протяжении более чем ста лет ученые спорят о том, что олицетворяют изображенные на них символы. Большинство исследователей отмечают схожесть композиций со знаками на княжеских сребряниках XI в., из чего делают выводы о принадлежности изделий особо уполномоченным князей. Данная версия имеет ряд слабых сторон, главными из которых являются следующие. Во-первых, существует много других предметов со сходной символикой и нахождение ее на них с этой точки зрения не всегда объяснимо, учитывая то, что часть их происходит со скандинавских территорий и имеет единовременные, а порой и более ранние датировки, нежели вышеуказанные монеты. В качестве яркого примера этого могут служить найденные в Швеции элементы поясного и сумочного наборов X в., о которых указывает в своей работе С.С. Ширинский (12). Во-вторых, существует большая группа орнаментированных подобным образом привесок из захоронений ливов, идущих в комплексе с наборами амулетов (См. рисунок-застаку). Данный факт ставит под сомнение гипотезу о подражании княжеского символа, предполагая сакральный, магический смысл изображений.
Целью данной статьи является попытка выявить семантическую нагрузку трапециевидных привесок с характерной для них символикой, для чего видится целесообразным произвести систематизацию сведений об экземплярах, найденных на территории Древней Руси.
На данный момент по печатным публикациям и сведениям из Интернета автору известно о находках девятнадцати привесок с «трезубом», найденных на указанной выше территории. При кажущейся с первого взгляда разнице в декоре существует ряд сюжетных повторений, встречаемых на нескольких предметах, что позволяет произвести типологическое деление обсуждаемого материала.
Тип 1. Привеска трапециевидная. На лицевой стороне изображена композиция в виде «двузуба», в центре которого помещен ключ. В центральной части оборотной стороны располагается пятиугольник с двумя вогнутыми нижними сторонами. Верхняя часть его увенчана головой птицы влево с четырехчастной композицией над ней. Оглавие в виде плоского ушка. Серебро, штамповка, чернь. Середина – вторая половина X в. Известна в единственном экземпляре (Табл. 1, 1). Место находки – Псков (11).
Тип 2. Привеска трапециевидная, с выступом в середине нижней грани. На лицевой стороне изображена композиция в виде «трезуба». Оборотная сторона не орнаментирована. Оглавие в виде плоского ушка. Бронза, литье. Вторая половина X- первая четверть XI в. Известны два экземпляра (Табл. 1, 2 а, б): из Новгорода (10, рис. 11, 1) и Черниговской области.
Тип 3. Привеска трапециевидная, с выступом в середине нижней грани. На лицевой стороне изображена композиция в виде «трезуба». На оборотной стороне помещено изображение также напоминающее «трезуб», центральный выступ которого имеет округлое завершение. Оглавие в виде плоского ушка. Бронза, литье. XI в. К этому типу относятся шесть привесок: две (Табл. 1, 3 а, б) – из Киевской области, одна (Табл. 1, 3 в) – из сопки в урочище Победище близ Ладоги (8), одна (Табл. 1, 3 г) – из Новгорода (10, рис. 11, 2), одна (Табл. 1, 3 д) — из окрестностей Киева и еще одна (Табл. 1, 3 е) – с Рюрикова городища.
Единственный известный экземпляр привески данного типа, найденный за территорией Древней Руси, происходит из Латвии, с Даугмальского городища (6, рис. 34, 1).
Тип 4. Привеска трапециевидная, с выступом в середине нижней грани. На лицевой стороне изображена композиция в виде «трезуба», центральная часть которого выполнена в виде вертикального набора элементов декора типа «ласточкин хвост». На оборотной стороне помещен растительный орнамент с двумя опущенными стеблями по бокам и крином, центральный выступ которого имеет округлое завершение. Оглавие в виде плоского ушка. Медные сплавы, литье. XI-XIV вв. К этому типу относятся три привески: одна (Табл. 1, 4 а), выполненная из оловянистой бронзы — из Смоленской области и две бронзовые (Табл. 1, 4 б, в) – из Псковской и Минской областей.
Тип 5. Привеска трапециевидная, с выступом в середине нижней грани и двумя заполненными завитковым орнаментом «ушками» в углах верхней части. На лицевой стороне изображена композиция в виде «трезуба», центральный выступ которого имеет округлое завершение в ромбе. На оборотной стороне помещен орнамент в виде вертикального набора элементов декора типа «ласточкин хвост». Оглавие в виде ушка. Медные сплавы, литье. XI-XIV вв. К этому типу относятся три привески: две из оловянистой бронзы (Табл. 1, 5 а, б) — из Витебской и Могилевской областей и одна бронзовая (Табл. 1, 5 в) – из бассейна реки Волхов, Новгородской области.
Типы 4 и 5 относятся к древностям ливов XI-XIV вв. В 1985 году находок подобных привесок на территории Латвии уже насчитывалось двадцать пять (7, С. 180), причем двадцать из них приходилось на женские и детские погребения. Для Древней Руси они, по всей видимости, являются импортом.
Тип 6. Привеска трапециевидная, с выступом в середине нижней грани. На лицевой стороне изображена композиция в виде «трезуба», центральный выступ которого имеет четырехчастное завершение между двух побегов. Объем оборотной стороны заполнен изображениями крылатого существа над зверем. Оглавие в виде плоского ушка. Бронза, литье. XII в. Известна в единственном экземпляре (Табл. 1, 6). Место находки – Волынская область.
Тип 7. Привеска трапециевидная, с округлой нижней гранью. На лицевой стороне изображена композиция в виде перевернутого «трезуба», на верхней грани которого находится четырехчастная композиция между двух побегов. На оборотной стороне помещен орнамент в виде перевернутого «трезуба», центральный выступ которого имеет округлое завершение. На верхней грани «трезуда» между двух побегов находится четырехчастная композиция с сидящей на ней птицей. Оглавие в виде ушка. Бронза, литье. XII в. Известна в единственном экземпляре (Табл. 1, 7). Место находки – Белгород.
По схожести орнаментации к данной группе можно отнести некоторые монетовидные привески.
Тип 8. Привеска монетовидная. На лицевой стороне изображена композиция в виде перевернутого «трезуба», центральный выступ которого имеет криновидное завершение. Оборотная сторона гладкая. Оглавие в виде ушка. Оловянистая бронза, литье. XII в. Известно четыре экземпляра, отлитые с одной модели (Табл. 1, 8 а-г): а – из Киевской области; б, в – из Брянской.
Обращаясь к семантике данного типа привесок, будем исходить из того, что поставка во главу угла первичности знака на монете, как исконно княжеского атрибута, является ошибкой, и как альтернативный рассмотрим вариант использования князем популярного в то время символа для своего «герба».
Что же тогда могла обозначать данная символика, столь широко распространенная в Скандинавии, Прибалтики и на Руси? Центральной и общей для космогонических представлений всех перечисленных групп, безусловно, является образ Древа Жизни или Мирового Древа. Характерными для скандинавской мифологии атрибутами его являются три части: Орел-небо (или Вальхала) вверху, центральный ствол (Мидгард) и подземный мир со змеями (Хель). Проанализируем изображения привесок с этой точки зрения.
Первая – безусловно, скандинавского происхождения. На псковском экземпляре в середине «двузуба» изображен ключ, типичный для варягов X в. (15, Abb. 335b, 347b), семантика которого в данном контексте пока не ясна. Оборотная сторона украшена изображением пятиугольника с двумя вогнутыми нижними сторонами, в верхней части которого красуется голова птицы влево с четырехчастной композицией над ней (Табл. 1, 1). Как резонно заметил в своей Интернет-публикации А.Ю. Чернов (11), подобное изображение встречается на датских монетах 940-х гг.
Обращаясь к вопросу семантики обсуждаемых предметов нельзя обойти вниманием уникальную находку из Рождественского могильника в Прикамье (3). Это серебряная литая трапециевидная привеска, на лицевой стороне которой изображена композиция в виде «трезуба», а на оборотной – изображение молота Тора рукоятью вниз (Табл. 1, 9).
Привески, которые у исследователей принято называть «молотами Тора», были широко распространены в Скандинавии в X – начале XI в. Для филигранно-зерненых представителей этого типа оберегов (Табл. 2, 1, 2) характерно исполнение оглавия в виде головы птицы с большими глазами, а нижнюю часть украшают завитковые композиции, напоминающие клубок змей. На одном из черневых экземпляров привески (Табл. 2, 3) образ змея виден явно. Таким образом, в орнаментации «молотов Тора» присутствуют все три, причем, явно выраженные части, характерные для Мирового Древа (орел, ствол и змеи) и, возможно, посредством изображения одного из них на привеске эта смысловая нагрузка передавалась на нее.
Изображенный на прикамской привеске (Табл. 1, 9) «молот» по оформлению завершения рукояти близок к «Мельниру» из погребения 750 в Бирке (Табл. 2, 4). Самые поздние монеты в этом захоронении относятся к первому десятилетию X в. (13, С. 267-272;14, Taf. 104, 4), исходя из чего, находка из Рождественского могильника может быть датирована X в. Учитывая то, что с данным регионом у Древней Руси в указанный период не было прямых контактов, скандинавское происхождение предмета не вызывает сомнения.
Проводя сравнительный анализ некоторых элементов форм трапециевидных привесок и «молотов Тора», легко отметить, что для большинства экземпляров и тех и других характерной особенностью являются выступ и прогнутые грани на нижней части. Таким образом, в изображении пятиугольника с птичьей головой на оборотной стороне псковской привески (Табл. 1, 1) угадывается тот же «молот» с семантикой Мирового Древа. Кроме того, существовали разновидности «молотов Тора» в форме трапеции (Табл. 2, 5), выполненные из железа (Бирка, погребение 985, Х в. (13, С. 411-412; 14, Taf. 105, 1)). Из вышеизложенного напрашивается предположение, что бронзовые трапециевидные привески могли являться славянскими и финно-угорскими подражаниями данного типа амулетов. Подобное не является новшеством, так как известны славянские подражания щитовидных, кресаловидных и прочих скандинавских серебряных привесок, выполненные в бронзе.
В композициях привесок Типов 3 и 4 (Табл. 1, 3 а-е; 4 а-в) характерной особенностью является наличие округлого завершения центрального «зубца» на оборотной стороне. Причем, основываясь на трактовках символики, представленных в работе академика Б.А. Рыбакова (9), в изображениях Типа 4 явно просматривается стадия прорастания с одной стороны и цветения и опыления с другой. Это полностью согласуется с многогранной семантикой Мирового Древа с ее цикличностью обновлений, единством смерти и жизни, мужского и женского, своеобразным северным вариантом Инь-Ян. Сходные мотивы видны и в Типе 6 (Табл. 1, 6), где в переплетениях крылатого существа и зверя с оборотной стороны просматривается единство и борьба земли и неба. Орнаментация лицевых сторон Типов 5 и 8 представляет собой как бы объединенное изображение обеих сторон Типов 4 и 5. Интересно, что пока семантически не определенный декор оборотной стороны Типа 6 имеет аналоги на рукояти «молота Тора» (Табл. 2, 4) и среди элементов поясного набора (Табл. 2,.

Тип 7 (Табл. 1, 7) отличается от всех перевернутыми изображениями «трезубов» и наличием четырехчастных композиций среди двух побегов на обеих сторонах, причем на одной из них она увенчана птицей. Вполне возможно, что на передний план здесь выходят три корня Мирового Древа, символизирующие Хель, ствол передан четырехчастной композицией, ну а о роли птицы лишний раз упоминать нет необходимости. Следует отметить, что символ четырехчастной композиции среди двух ростков был популярен не только среди языческих слоев населения. Он широко распространялся христианской церковью, которая позиционировала его как то же Древо Жизни, но уже библейское, из Эдемского сада. Данный сюжет известен в среде исследователей христианского искусства как «крест на крине».
Как видно из всего вышесказанного, символ «трезуба», олицетворявшего Мировое Древо, благодатно воспринимался многими народами и религиями, и вполне естественно, что именно его выбрал князь для усиления централизации своей власти. Сопоставление себя с основным объектом поклонения было характерным для правителей того времени. Дальнейшее развитие родового княжеского знака шло своим чередом, а орнаментация привесок изменялась под влиянием совсем других факторов.
Принимая данную концепцию, отпадает нужда объяснять, каким образом ременные бляшки со знаками Рюриковичей (Табл. 2, 7) попали в погребение 93 в Бирке (13, С. 41-42; 14, Taf. 91, 1). Ведь на них, как и на наконечнике из Черниговской области (Табл. 2, 9), мы видим классическую в представлении скандинавов картину мира: ясень Иггдрасиль с огромным орлом наверху и подземным Хелем внизу. Правда, в шведском случае над ветвями древа может быть изображена и Вальхалла (2), что не противоречит скандинавской космогонии эпохи викингов. Не вызывает недоумения и орнаментация на чаше ложечки (Табл. 2, 10) из села Доброго Суворовского района Тульской области. По имеющимся данным о сопутствующем материале (дирхем второй половины Х в., обломок семилопастного височного кольца малого размера с каплевидными лопастями, первой половины XII в.) данный экземпляр может быть датирован концом X — началом XII в. Сакральный декор чаши, несущий семантику возрождения и омолаживания, говорит о том, что ложка применялась, скорее всего, в знахарских целях. Не надо тогда давать ответы на ряд других возникающих вопросов: почему основная масса предметов выполнена в медных сплавах и достаточно просто, будто бы князь специально экономил на своих сподвижниках; почему ливам понадобилось имитировать символ князя соседнего государства, да еще и класть его в погребение в наборе с другими амулетами и т.п.
В заключении хочется отметить, что данная в статье теория, несмотря на логичность умозаключений, врядли сразу найдет поддержку у ученых, так как не у многих хватит смелости признать ошибочной версию, над которой они многие годы беззаветно трудились. Однако дальнейшее развитие истории все расставит на свои места.

Коршун В.Е О символике трапециевидных привесок // Альманах Домонгол 2, М., 2011

Автор рисунков Кирилл Завражных