Обида — это когда я жду чего-то, а оно не сбывается. Например, я жду когда мне кто-то позвонит, поздравит с Новым Годом, а он/она не звонит. Ну, тогда, что остается обычно? «Да, ну, и не надо, ну, и пожалуйста, не очень-то и хотелось» — сказать и уйти в белом и красивом куда-то вдаль в своем воображении.

А вот все-таки — откуда это чувство берется? Ведь все откуда-то берется и для чего-то нужно. И если есть склонность к обидчивости, значит, когда-то эта склонность тщательно формировалась и подкреплялась.

Ну, например, жил себе ребенок в семье, где у мамы с папой дистантные функциональные отношения. Иными словами, где мама с папой разговаривают только по делу, открыто чувства не выражают, по душам не разговаривают, дружбы между ними нет, есть только ролевое партнерство — папа выполняет роль «мужчины в доме», мама — «хранительницы очага».

А ведь у каждого человека есть неизлечимая зависимость от общения, от близости в общении. Оттого, раз с папой у мамы не получается удовлетворить потребность в эмоциональной близости, самый простой и распространенный вариант — переключиться на ребенка, переживая эмоциональную близость, которой не хватает с папой, с ребенком. Слияние это столь сильное и сладкое, что мама начинает угадывать мысли и желания ребенка по одному лишь взгляду. Такие дети обычно и говорить начинают с неохотой — зачем, если мама и так все понимает?

И вот в первый год жизни ребенка такое слияние — жизненно важное для развития ребенка. Затем эта едва ли не телепатическая связь по мере взросления ребенка потихоньку ослабевает и к двум-трем годам ребенок со своим «Я сям!» начинает осознавать, что помимо мамы есть он сам и вообще-то является отдельным человеком со своими желаниями, потребностями и возможностями менять этот мир.

Этот самый момент обычно является в семьях, где между супругами нет эмоциональной близости, критичным. Пусть выматывающее, но столь сладкое бегство в ребенка встает под угрозу, возникает отчаяние «Я скоро сдохну от этого „я сям!“ и „неть!“ Ясно, что ежели мама не в силах со своей жизнью справиться, то ребенок продолжает оставаться в этом симбиозе и со временем получается картина, как в анекдоте:

— Изя, иди домой!
— Мам, я что замерз?
— Нет, ты кушать хочешь.

Иными словами, ребенок привыкает не сообщать о своих потребностях и даже не осознавать их, дабы маме было чем заняться и чувствовать себя необходимой, важной, при деле.

Таким образом, такие дети, став взрослыми, склонны не осознавать сами своих желаний. Что уж говорить о том, чтобы прямо их озвучивать кому-либо. Осознания желаний нет, а потребность в их удовлетворении есть. Вот ждет-ждет человек, что кто-нибудь угадает его желание, а никто его не заметил. А если и заметил ожидание чего-то, то не угадал самого желания. Вот тогда получите, распишитесь — вот и родилась новенькая душераздирающая обида.

Если говорить сухим языком, то обида — это отказ брать на себя ответственность за свою жизнь и за свои желания, которые можно переформулировать в цели и задачи, и реализовывать. Еще интересный феномен в том, что обида является неприятным, разъедающим изнутри чувством. И, в то же время, это чувство чем-то приятное, ибо если бы было все совсем так плохо и разрушительно, то вряд ли бы был феномен „залипания“ в этом чувстве.

Тогда „в чем соль“ обиды? Что в ней может быть приятного?

А кайф во всем этом деле — ощущение внутренней правоты, отстаивание своего собственного представления о справедливости. Во время обиды человек внутри себя как бы облачается во все белое и красивое, становясь жертвой несправедливости этого мира. И в этом есть упоительное переживание собственных страданий от „дураков, которые не должны были так поступать“.

Знакомо? Мне очень хорошо знакомо, да. До сих пор люблю белое… впрочем, не буду отходить от темы. Все понятно, но что же теперь делать?

Мое личное послание к родителям:

Вы для своего ребенка — лучший родитель, даже если ожидания окружающих и самого ребенка не совпадают с вашими представлениями о том, каким должен быть родитель. В нашем обществе родительская роль априори виноватая, ибо родителем быть нигде не учат, а нравоучений о том, как надо воспитывать, отовсюду тьма-тьмущая.

Оттого, я призываю вас простить себя за все ошибки — сделанные или не сделанные по отношению к вашим детям, ибо за каждой вашей ошибкой стоит самое важное для ребенка — ваша любовь. Будучи освобожденными от чувства вины за свое родительство, значительно проще заняться своей жизнью, взять за нее ответственность, дабы стать счастливым/ой. Ведь дети учатся быть счастливыми в первую очередь у своих родителей.

Чем больше вы помните про свою собственную жизнь, тем больше полезного и здорового вы делаете для своих детей. Я не призываю вас забросить воспитание детей. Я призываю вас, помимо своего ребенка и проблем, замечать еще и себя, и свои желания, за которые можно взять ответственность и воплощать их в жизнь.

Мое личное послание к тем, кому залипание в обиде знакомо не понаслышке: ощущать свою собственную правоту и обвинять мир, что он не соответствует вашим представлениям о нем, безусловно, в чем-то приятно, но, как показывает опыт, счастья и близости это не приносит.

Тогда что делать?

Снять с окружающего мира и людей ожидания, что „вы должны быть такими и поступить в такой ситуации вот так“ и взять на себя ответственность за исполнение своих желаний. Туда же относим „если бы ты меня любил/а, то ты бы...“, „хорошие люди поступают вот так-то...“, „если бы мой начальник действительно бы меня ценил, то он сам предложил бы мне поднять зарплату..“ и пр. Говорить прямо и открыто о своих желаниях, не дожидаясь, что кто-то о них додумается или угадает, или „и так понятно, что в этой ситуации я могу желать — это очевидно!“ Это ловушка — болезненная, но хорошо знакомая и нагретая, к которой вы всегда сможете вернуться.

Реальность же такова, что обычно люди не обладают даром телепатии и это — нормально. Более того, представления о справедливости даже у близких и искренне любящих друг друга людей, могут быть сильно разными. Оттого, цена за счастье — потеря „белого и красивого“, возможность оказаться неправым, иногда отвергнутым, иногда неуслышанным, иногда потерявшим надежду на исполнение желания, соприкоснувшись с местами суровой реальностью. Эти риски — та цена, которую часто приходится платить за Выбор быть счастливым.

Ксения Аляева
источник