Толерантность к унижению — это когда меня унижают, а я считаю это закономерным и правильным, то есть внутренне соглашаюсь с этим и продолжаю процесс унижения уже внутри себя.

Например, кто-то отозвался нелестно о том, как я провожу свое свободное время. Человек, у которого этой толерантности нет, возмутится в стиле «какое твое дело?». Другой же, который толерантен, будет испытывать чувство стыда или вины и давить себя еще больше.

Толерантность возникает как следствие попытки избежать конфликта и отвержения, и является способом психологической защиты себя от нового нападения из вне, то есть по принципу «я буду удобен вам и вы не будете говорить мне гадости». То есть я лучше нападу на себя, чем дам отпор вам.

Для слабого маленького человечка дать отпор родителям — небезопасное действие, в ситуации, когда вся его жизнь зависит от родителей. Небезопасно давать отпор тому, от кого ты зависишь. Чем собственно чудесно пользуются работодатели и власть имущие, а так же супруги, имеющие иждивенцев на своем попечении. Ну и конечно родители. Вообще-то это называется злоупотребление властью.

Но такая модель поведения, то есть отношения к себе, закрепляется как довольно функциональный способ защиты, и частенько употребляется там, где зависимости уже нет. Например, как я завишу от подруги? Или как я завишу от супруга, если фактически я могу сама себя обеспечивать? Или уж тем более как я завишу от бабушки у подъезда?

Из явления толерантности напрямую выходит ранимость. Если я сам на себя нападаю, то у меня внутри вечно незаживающая рана собственной неполноценности, и стоит кому-то чуть повысить голос в мой адрес, косо посмотреть — и все, я уже смертельно ранен. По факту в такой ситуации человек не себя защищает, а другого от своего возмущения как реакции на неуважение к себе. Не себе адвокат, а другому, который на меня нападает с высоты своего самомнения. Вообще-то этот нападающий не просил его оправдывать и защищать, мало того, если у него хватает агрессии нападать, то и защититься он может сам, без вашей помощи. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Мешает себя защитить как обычно неудачный опыт, где мое возмущение было подавлено власть имущими. И человек с таким опытом не рискует снова проверять, удастся ли ему себя защитить или нет, или как-то тренировать свой навык самозащиты.

В ситуации такой толерантности к неуважению, жертва по старой привычке отдает власть за свою полноценность своему палачу, ожидая от него одобрения и поддержки, то есть фактически дает ему индульгенцию на кнут и пряник в отношении себя, поддерживая тем самым свою зависимость от него. И в такой ситуации сколько жертву не хвали, в силу отсутствия присвоения себе ответственности за самоподдержку, всегда будет мало, потому что внутри жертва не верит в свою полноценность.

Палач — это оборотная сторона жертвы. Внутри он тоже не верит в свою полноценность, и поэтому дополняет ее властью над другими людьми, и в этом смысле тоже зависит от жертвы, если жертва ведется, то палач чувствует себя сильным, если нет, то падает в нарциссическую яму никчемности. Чтобы театр работал, нужны зрители. Чтобы злоупотребление властью могло существовать, необходимы те, кто отказывается от собственной власти за свою самоподдержку.

Именно поэтому пары созависимых так крепки. Один кормит другого. Оба несут ответственность за ощущение полноценности друг друга. И жертва на самом деле имеет не меньшую власть над своим палачом. Стоит ей исчезнуть с горизонта, и кончилось его всесилие.
источник